Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]

Роберт Хайнлайн

Чужак в чужой в стране

Все люди, боги и планеты в этой истории вымышлены.

Прошу извинить за случайные совпадения имен и названий.

Часть 1

Его неясное происхождение

Глава 1

Жил-был некогда марсианин, и звали его Валентайн Майкл Смит. Первую экспедицию на Марс комплектовали, исходя из принципа, что главная опасность для человека — сам человек. В те времена, через восемь земных лет после основания первой лунной колонии, люди могли совершить такой полет лишь в три приема: с Земли на Марс за двести пятьдесят восемь земных дней, за такое же время — обратно, плюс четыреста пятьдесят пять дней на Марсе в ожидании, пока планеты займут положение, выгодное для возвращения.

«Посланец» мог совершить такой перелет, только дозаправившись на космической станции. И мог вернуться на Землю, если не разобьется при посадке, если на Марсе найдется вода, чтобы наполнить баки реактора, если не случится еще тысяча непредвиденных мелочей.

Восьми человекам, сведенным вместе почти на три земных года, предстояло жить гораздо более тесной компанией, чем обычно. Чисто мужской экипаж был отклонен как неустойчивый и нездоровый. Предполагалось, что оптимумом будут четыре супружеские пары, если, конечно, удастся набрать такую комбинацию из нужных специалистов.

Эдинбургский Университет, главный контрагент, заключил договор с Институтом Социологии. После отсеивания добровольцев по возрасту, здоровью, интеллекту, квалификации и темпераменту Институт оставил девять тысяч кандидатур. Требовались следующие специальности: астрогатор, врач, повар, механик, командир корабля, семантик, химик, электронщик, физик, геолог, биохимик, биолог, физик-ядерщик, фотограф, гидропоник, специалист по корабельным системам.

Сложились сотни комбинаций из восьми добровольцев, имевших нужные специальности, были составлены три такие комбинации из супружеских пар. Но во всех трех случаях психодинамики, определяющие совместимость экипажа, только хватались за голову. Главный контрагент решил снизить требования к совместимости этих достойных людей; Институт ответил угрозой вернуть символический аванс, равный одному доллару.

Машины продолжали поиски, тасуя рождения, смерти и новых добровольцев. Капитан Майкл Брант, магистр естествознания, бывший командующий флотилией эскадренных миноносцев, пилот, в свои тридцать лет — ветеран лунных экспедиций, сразу же занял особое место в списке кандидатов. Начались лихорадочные поиски той единственной женщины из числа добровольцев, которая стала бы его спутницей и в этом полете, и в жизни, что значительно облегчило бы работу по подборке остального экипажа. Кончилось дело тем, что Брант срочно отправился в Австралию и предложил руку и сердце доктору Винифред Кобурн, девице, на пять лет старше своего будущего повелителя.

Машины замигали огоньками, начали вылетать карточки, и вскоре экипаж был подобран:

Капитан Майкл Брант, тридцати шести лет, командир, пилот, астрогатор, запасной повар, запасной фотограф, специалист по корабельным системам.

Доктор Винифред Кобурн Брант, сорока одного года, семантик, медсестра, баталер, историк.

Мистер Фрэнсис Кс. Сини, двадцати восьми лет, старший помощник, второй пилот, астрогатор, астрофизик, фотограф.

Доктор Ольга Ковалик Сини, двадцати девяти лет, повар, биохимик, гидропоник.

Доктор Уорд Смит, сорока пяти лет, терапевт и хирург, биолог.

Доктор Мэри Джейн Лайл Смит, двадцати шести лет, физик-ядерщик, электронщик, энергетик.

Мистер Сергей Римский, тридцати пяти лет, электронщик, механик, криогенщик.

Миссис Элеонора Альварец-Римская, тридцати двух лет, геолог, селенолог, гидропоник.

Экипаж обладал всеми нужными специальностями, кое-что можно было наверстать интенсивным обучением за те несколько недель, что оставались до старта. Главное, что этот состав был совместим.

«Посланец» стартовал. Первые несколько недель его сообщения мог принимать любой радиолюбитель. Когда сигналы ослабли, их стали транслировать через спутники связи. Экипаж был здоров и бодр. Стригущий лишай был, пожалуй, самым серьезным, с чем пришлось столкнуться доктору Смиту. Экипаж привык к невесомости, и средства от тошноты стали ненужными после первой же недели полета. Если у капитана Бранта и были трудности дисциплинарного характера, он о них не докладывал.

«Посланец» вышел на круговую орбиту внутри орбиты Фобоса и две недели кряду фотографировал поверхность Марса. Затем капитан Брант сообщил: «Идем на посадку завтра в двенадцать ноль-ноль по Гринвичу. Сядем на южном берегу Lacus Soli». Больше сообщений не поступало.

Глава 2

Прошла четверть земного века, прежде чем человек снова посетил Марс. Шесть лет спустя после того, как замолчал «Посланец», телеуправляемая станция «Зомби», снаряженная «La Societe Astronautique Internationale», пересекла Вселенную, выждала полагающееся ей время на орбите и вернулась обратно. Фотографии, сделанные станцией, показали весьма непривлекательную по земным меркам местность; ее аппаратура подтвердила разреженность марсианской атмосферы и ее непригодность для дыхания человека.

Однако на фотографиях «Зомби» были видны «каналы», оказавшиеся инженерными сооружениями, и некоторые детали поверхности, которые можно было интерпретировать как развалины городов. Началась подготовка новой экспедиции, но тут разразилась Третья Мировая Война.

Экспедицию снаряжали долго и обстоятельно. Корабль Федерации «Победитель» с чисто мужским экипажем из восемнадцати космонавтов и двадцатью тремя мужчинами-колонистами на борту, используя Лайл-переход, проделал весь путь за девятнадцать дней. «Победитель» совершил посадку к югу от «Lacus Soli», поскольку капитан Ван-Тромп рассчитывал найти «Посланца». Вторая экспедиция посылала сообщения каждый день. Три из них представляли особый интерес.

Первое гласило: «ОБНАРУЖЕН КОСМИЧЕСКИЙ КОРАБЛЬ „ПОСЛАНЕЦ“. ЖИВЫХ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА НЕТ».

Второе: «МАРС ОБИТАЕМ».

И третье: «ПОПРАВКА К СООБЩЕНИЮ 23-105: ОБНАРУЖЕН ОДИН ЖИВОЙ ЧЛЕН ЭКИПАЖА КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ „ПОСЛАНЕЦ“».

Глава 3

Капитан Виллем Ван-Тромп был добрым человеком. Он радировал на Землю: «Моего пассажира не следует показывать широкой публике. Обеспечьте носилки, врача и вооруженную охрану».

Он послал корабельного врача убедиться, что Валентайн Майкл Смит помещен в палату Медицинского Центра Бетесда[1] и изолирован от любых контактов. Сам Ван-Тромп отправился на вечернее заседание Высшего Совета Федерации.

Как раз в то мгновение, когда Смита укладывали в постель, министр науки запальчиво говорил: — Согласен, капитан, что должность командира экспедиции, которая, между прочим, была научной, дает вам право распорядиться насчет медицинского надзора за временно попавшим под вашу власть человеком, но я никак не пойму, почему вы и сейчас вмешиваетесь в мои дела. Ведь Смит — настоящий клад информации для науки.

— Я тоже так считаю, сэр.

— Тогда почему же… — Министр науки повернулся к министру по делам мира и безопасности: — Дэвид! Прикажи своим людям! В конце концов, почему кто-то должен становиться поперек дороги профессору Тиргартену и доктору Окаджиме… хотя бы им двоим?

Министр по делам мира взглянул на капитана Ван-Тромпа. Тот покачал головой.

— Так почему же? — настаивал министр науки. — Вы же согласились, что он болен.

— Дайте капитану высказаться, Пьер, — вмешался министр по делам мира. — Ну, капитан?

— Смит не болен, сэр, — сказал капитан Ван-Тромп, — но он и не здоров. Он никогда не бывал в таком сильном гравитационном поле. Он весит в два с половиной раза больше, чем обычно, его мускулы не приспособлены к этому. Он не приспособлен и к земному давлению. Он вообще ни к чему не приспособлен, и нагрузка слишком велика для него. Клянусь всеми чертями, джентльмены, я и сам устал, как собака, а ведь я родился на этой планете.

Министр науки презрительно оглядел капитана.

— Если вас беспокоят последствия перегрузок, мой дорогой капитан, то разрешите заверить вас, что мы это предусмотрели. В конце концов, я бывал в космосе. Этот человек, Смит, должен…

Капитан Ван-Тромп решил, что пришла пора дать выход дурному настроению. Впоследствии он объяснял это вполне естественной усталостью. Он и в самом деле чувствовал себя так, словно совершил посадку на Юпитер. Поэтому он резко оборвал министра:

— Ха! Этот человек, Смит… Этот «человек»! Вы что, не понимаете?

— Чего?

— Смит… не… человек.

— Что? Объяснитесь, капитан.

— Смит — разумное существо человеческого происхождения, но он скорее марсианин, чем человек. Пока не появились мы, он и в глаза не видел людей. Он думает как марсианин, чувствует как марсианин. Он воспитан расой, которая не имеет с нами ничего общего… у них даже полов-то нет. Он человек по происхождению, но марсианин по существу. Если вы хотите, чтобы он помешался, если вы хотите потерять этот «клад для науки», валяйте, зовите ваших яйцеголовых. Не давайте ему времени привыкнуть к нашей сумасшедшей планете. Мое дело сторона; я свое сделал!